Интервью и статьи Ричарда Харриса

"Я не думаю, что мы имеем право надоедать", - сказал Ричард Харрис, знаменитый ирландский актер, который скончался в возрасте 72 лет от рака. Вероятно, более всего Харрис известен в мире как король Артур из "Камелота" и "англичанин" из "Непрощенного", а наш зритель запомнил его еще в советское время в роли Кромвеля в одноименном фильме. В последние годы Харрис не сходил с российского экрана: он сыграл императора Марка Аврелия в "Гладиаторе", а совсем недавно стал волшебником Дамблдором в "Гарри Поттере".

Кроме того, Харрис был приглашен Никитой Михалковым в свой знаменитый фильм "Сибирский цирюльник", где сыграл запоминающуюся роль конструктора "лесостригущей машины".

Он родился 1 октября 1930 г. (по другим данным - в 1933 г.) в городе Лимерик в Ирландии. Его семья принадлежала к числу зажиточных, и в сыне Ричарде отец надеялся увидеть помощника и продолжателя семейного бизнеса. Однако подросток уже с 10 лет серьезно увлекся регби, выступая сначала за юношеские, а затем взрослые команды. С 17 лет он начал играть на сцене в составе одного из драматических коллективов Лимерика. Пройдя пик спортивной формы, Харрис решил всецело посвятить себя театру и в 1955 г. поступил в Лондонскую академию музыки и драматического искусства. Талант и темперамент позволили молодому актеру быстро утвердиться на подмостках. Мечта сниматься в кино осуществилась в 1958 году. После эпизодических ролей в нескольких малоизвестных картинах он получает роль в фильме Т.Гарнета "Неотразимая красотка" (А Terrible Beauty, 1960 г.) - авантюрной драме на тему ирландской революции. Кассовый успех и хвалебные рецензии создали благоприятную почву для заключения контракта с Голливудом.

Сыграв в "Пушках Навароне" (The Guns of Navarone, 1961 г.) рядом с такими мастерами экрана, как Грегори Пек и Энтони Куинн, а в "Мятеже на Баунти" (Mutiny on the Bounty, 1962 г.) - с Марлоном Брандо, на которого он был немного похож (профиль римского патриция, надменный взгляд), Харрис прошел неплохую школу, но в полной мере проявить индивидуальность ему удалось лишь в 1963 г. в фильме "Эта спортивная жизнь" (This Sporting Life; "Такова спортивная жизнь" в русском прокате) благодаря самобытной режиссуре Андерсона. Роль регбиста Фрэнка Мэчина, мощного живого тарана, независимого, уверенного в себе и вместе с тем душевно ранимого представителя поколения 1960-х годов, стала звездным часом актера. Харрис получил Золотую пальмовую ветвь XVI Международного кинофестиваля в Канне, попал в поле зрения мэтров европейского кино. Антониони пригласил его на одну из главных ролей (Коррадо Дзеллер) в свой фильм "Красная пустыня" (Il Deserto rosso, 1964 г.).

В дальнейшем в его репертуаре появляются герои, ищущие приключений. В тех случаях, когда режиссура и сценарий поднимали боевик или историческую ленту над средним уровнем, Харрис по достоинству разделял успех фильма. В спортивной драме "Герой" (другое название "Блумфилд" - Bloomfield, 1970 г.) он не только играл звезду регби, но и выступил в качестве режиссера.

Пережив спад в 1980-е гг., актер много снимается в последнее десятилетие ХХ века. Заметно постаревший, отпустивший густую бороду, Харрис продолжает играть в театре (заглавная роль в "Генрихе IV" Л.Пиранделло в Лондоне), колоритно выглядит в ролях второго плана в блокбастерах знаменитых режиссеров. В суперпроект о волшебном ребенке из книжки Роулинг Харриса пригласили сниматься не за гонорар, а за процент от сборов в семи будущих картинах. Поэтому сначала он сопротивлялся, пока его не уговорила 11-летняя внучка.

Как теперь будут выкручиваться продюсеры, не ясно, ведь оживить в шести фильмах на компьютере актера, о котором известно, что он умер, - задача практически невыполнимая.

RH: Ага, я вижу, вы это собираетесь записывать. Надо, значит, вести себя пристойно. Так, слушайте, пока магнитофон ещё не включён, позвольте мне сказать… ** твою мать!
Всё, больше не буду. Продолжаем разговор.

Q: После такого вступления как-то даже неловко… Ну, что ж. Ваши коллеги жалуются, что им на этом фильме недоплачивают. Что вы об этом думаете?

RH: Серьёзно? Я не знал. Мне-то платят вполне прилично, открою вам секрет. Вот что я скажу. Мне теперь придётся в этих Гарри Поттерах сниматься на всю катушку. У Робби Колтрейна агент получше моего будет – у него есть выбор, сколько из них ему делать. А мне – полный комплект.
И всё за бесплатно. Я только хотел два с половиной процента от авторских отчислений за продажу связанных с фильмом товаров. Они мне говорят: гонорар - какой угодно, но из авторских – и не думайте.
Э-э, говорю, постойте. В Англии так не пойдёт. Если уж вы приехали снимать в Англию, то контракты будут по английским правилам, то есть, в гонорар всегда включается процент с прибыли. Warner Brothers тут ни при чём. Закон такой. Англия, что с неё взять.

Q: Ещё я слышала, что на компьютерной игре вас обставили, и что с неё вы ничего не получите.

RH: Ни гроша.

Q: Что же побудило вас согласиться играть без гонорара?

RH: Смеётесь? Два с половиной процента! Со всех авторских! Прибыль ожидается в районе 700 миллионов. Ну-ка, два с половиной процента с семисот миллионов! Быстренько, быстренько, в уме!

Q: Ну хорошо, но если не считать денег, каким же чародейством удалось вас завлечь в фильм о Гарри Поттере?

RH: Я сперва очень не хотел. Книжек я не читал, и читать не буду. Такое чтение – не в моём вкусе. Но сценарий получился отменный. Ну, я говорю, ладно, сделаем. И тут-то самые трудности и начались. То есть – если подписываешься на один, то надо делать все. Ну, говорю, нет. Отказался, и всё.

Q: И что же вас убедило?

RH: Внучка меня убедила. Ей было одиннадцать. Она от этого Гарри Поттера просто балдеет. Ну, и она прочла в газете, что все актёры в мире построились в одну большую очередь за этой ролью, а какой-то Ричард Харрис упрямится. Очень, говорят, в его стиле.
Ну, вот, звонит она мне и говорит, что если я не соглашусь в этом фильме играть Дамблдора, то она со мной никогда в жизни больше не будет разговаривать. А я знал, как много это для неё значит. Ну, говорю, так и быть. Но эти съёмки оказались как раз то, что надо – десять недель, и всё. А потом можно идти по кабакам, и вообще развлекаться.

Q: Значит, для вашей карьеры – верный шаг?

RH: Кто его знает. И что такое вообще в моём возрасте верный шаг для карьеры? Я же в самом расцвете своего заката!

Q: Вы не опасаетесь, что ваши дерзкие замечания о кинематографическом мире вам как-нибудь отольются?

RH: Да ладно, я это всё уже сто раз проходил. И ничего, работаю. На меня всё ещё спрос, хотя я всю жизнь так себя веду. Я говорил в точности то, что мне приходило в голову. Постойте, а что это я такое уж непристойное сказал?

Q: Ну, про Тома Круза.

RH: А, это… Ну, да. Ладно. Слушайте, я в этих актёрских кругах не вращаюсь. Совсем. Мои приятели ко всему этому никакого отношения не имеют – ко всяким актёрам, режиссёрам, или этим английским театральным чмок-чмок в щёчку. Я не говорю, что мне всё это противно, просто не люблю с ними общаться. Не моё это.
Я снимаюсь в кино, потому что мне нравится играть, нравится быть актёром. Но актёрская профессия как таковая меня не волнует, и люди, с ней связанные – тоже. Вот и все дела. Они, наверное, без меня тоже вполне счастливы. Я ведь могу и нагрубить… Так о чём вы спрашивали?

Q: Том Круз.

RH: Ах, да! Ну вот, смотрите – самый первый мой фильм, в нём играл Джеймс Кэгни. Звезда – первый сорт, да? Так вот, он прибыл в Дублин сам по себе. Никаких там пятидесяти пяти телохранителей, никакого частного самолёта. Диетолога он с собой не привёз. Психолога, чтобы тот его вдохновлял. Гримёра, парикмахера. Приехал, как есть.
Второй фильм – Роберт Митчем. Та же история. Третий – Гэри Купер, все, как один, звёзды – то же самое. А что сейчас делается – это просто маразм. Сами вокруг себя нагнетают важность. Мне, к примеру, нравится один парень, которого здесь, в Штатах, не очень жалуют. Рассел Кроу. Хороший, простой парень.
Когда мы с "Гладиатором" сворачивались, мы с Кроу слегка закорешились. Он заходил в те кабаки, где я бывал, садился рядом, по-простому. А потом он меня водил в Лондоне по своим кабакам, австралийским. Запросто. Вот это я люблю. Будем надеяться, что он таким и останется.
Поэтому его в Голливуде не признают. Он в их игры не играет, говорит всё, как есть. Он на самом деле моего поколения – поколения Харриса, Бертона и О''Тула. Без дураков.

Q: Ну, это были другие времена. Актёры летали в Дублин сами по себе, но самолёты тогда не влетали в небоскрёбы.

RH: Да ну ещё! Слушайте, кончайте. Ну, что, вы в самом деле думаете, что если кто-то захочет пришить Тома Круза, то пятидесяти охранников ему будет мало? Фигня. Вот что я скажу. Когда Рассел Кроу заходит в мой любимый кабак, никаких проблем. Если бы он зашёл с десятком охранников – были бы проблемы.
Он сразу привлёк бы внимание. Народ бы забеспокоился. Была бы потасовка. И сам был бы виноват. Накручиваешь свою важность. А теперь все эти актёры, которые себя окружают телохранителями – у них, кстати, и таланта-то, как правило, кот наплакал. Хорош выпендриваться! Читай, что в сценарии написано!

Q: Кстати, о сценариях. Надо бы сделать фильм о вашей весёлой компании.

RH: Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь под это дал денег. Да и потом, я не разрешил бы. Ни за что. Я даже мемуары писать не хочу.

Q: Почему?

RH: Ну уж нет. Что мне только за них не предлагали. Придётся же тогда писать про всех моих женщин. Они уж теперь бабушки. Интимные отношения между двумя людьми – это очень личное. На этом не играют, на этом не зарабатывают, вот и всё. Нельзя всё это выставлять, только чтобы все знали, как ловко ты в своё время членом махал. Так не делают.
Знаете, у тех, кто на это идёт – хоть бы им эти деньги руки жгли. А мне такого не надо. Я в это не играю. Они же, когда просят мемуары, только этого и ждут. Прямо так и говорят – давайте, давайте, всё, что есть, нам всё интересно. Нет уж, это без меня.
Я свою личную свободу очень ценю, вот что. Поэтому я здорово страдаю от всей этой возни с Warner Brothers. Не терплю, когда мне приказывают. Когда у кого-то на что-то надо разрешения спрашивать.
Два раза в жизни я брался за роль, которая мне не подходит. Когда женился. Муж из меня никакой. Меня трясёт, когда мне говорят, что я опоздал к обеду. Извини, дорогая – хочешь обедать, обедай. Я могу прийти, могу и не прийти. А где ты будешь, дорогой? Не имею ни малейшего представления. Но зато, если тебя не будет вовремя, дорогая, я не скажу ни слова.

Q: Но у вас же наверняка историй припасено, стоит только захотеть. Все ваши похождения…

RH: Не сомневайтесь. Историй – полно. Только рассказывать я их никому не собираюсь. Даже вам.

…

Q: Сейчас вам, похоже, всё равно, что о вас люди говорят. А когда вы умрёте?

RH: Не-а. Репутация там всякая меня нисколечко не волнует. Начнём с того, что я всего этого не услышу.

Q: О вас, кинозвёздах, всегда рассказывают множество интересных подробностей. В вашем случае – это правда или выдумки?

RH: Боюсь, что так оно и было. Я всё удивляюсь, как это я до сих пор жив. Сижу здесь и всё это с вами обсуждаю. О''Тул вот тоже. Но он, кажется, немного помоложе меня будет. Ему ещё семидесяти нет. Мне-то семьдесят один. Но, в общем, это, конечно, чудо, что мы ещё живы.

Q: В смысле, после того, как вы гуляли?

RH: О, бог ты мой! Если собрать всё, что мы выпили, в этом можно утопить Титаник.